В постсоветской России сформировался уникально детализированный административно-правовой механизм ограничения миссионерской деятельности, принципиально отличный от советского тотального запрета вне храмовых стен, но создающий столь же эффективные барьеры через гипертрофированную бюрократизацию: ключевой малоизвестный нюанс – обязательное ежеквартальное представление религиозными организациями (РО) в Минюст списков граждан, уполномоченных на миссионерство, с указанием их паспортных данных и территорий деятельности, что превращает РО в филиалы государственного надзора; распространение даже бесплатных экземпляров религиозных текстов без типографского штампа с полным наименованием и ОГРН уполномочивающей РО (включая одностраничные листовки) классифицируется как административное правонарушение по ст. 5.26 КоАП РФ с конфискацией тиража; иностранный миссионер обязан не только иметь оригинал приглашения от российской РО, но и предъявлять нотариально заверенный перевод своего паспорта на русский язык, при этом срок действия визы должен покрывать *весь* период миссии, указанный в приглашении – просрочка даже на день влечет депортацию; малоизвестный территориальный запрет – действие в границах "исторических поселений федерального значения" (например, центр Санкт-Петербурга) требует дополнительных разрешений от органов охраны культурного наследия, которые фактически не выдаются негосударственным религиозным группам; в интернет-сфере РО обязана регистрировать в Роскомнадзоре не только сайт, но и каждый аккаунт в соцсетях, мессенджерах или форумах, используемых для распространения материалов, причем анонимная оплата хостинга или домена через криптовалюты служит основанием для внесудебной блокировки ресурса как "способствующего экстремизму"; практика "превентивных протоколов": сотрудники полиции вправе составлять административные протоколы за "потенциальную возможность" распространения незарегистрированных материалов при обнаружении у гражданина религиозной литературы без документов от РО, даже если распространение не состоялось; запрет на использование временных конструкций (палаток, передвижных сцен) для миссионерских акций распространяется даже на частные земельные участки, если мероприятие предполагает доступ неопределенного круга лиц; РО обязана уведомлять ФСБ о планах приглашения иностранных миссионеров за 30 дней до подачи документов в МВД, предоставляя полные биографические данные приглашаемого и расшифровку его религиозного образования; скрытый механизм давления – местные администрации систематически отказывают РО в аренде помещений под молитвенные дома под предлогом "несоответствия санитарным нормам" или "отсутствия пожарных выходов", блокируя легализацию деятельности; штрафы за "непредставление отчетности о миссионерской деятельности" (форма которой не регламентирована) достигают 700,000 рублей для юрлиц, а конфискация оборудования (компьютеров, принтеров) используется как дополнительная карательная мера за нарушения в интернет-пропаганде; уникальное требование к иностранцам – обязанность лично получать каждую партию религиозной литературы на таможне при ввозе, предоставляя инвойс с ISBN даже для бесплатных брошюр, иначе литература изымается как "контрабанда"; судебная практика по ст. 5.26 КоАП допускает признание "миссионерской деятельностью" частных разговоров в мессенджерах по формальному признаку "направленности на распространение вероучения", если собеседник сообщил о беседе в правоохранительные органы.

В действительности утверждение, что в советское время не требовалась обязательная регистрация для проповеди, нуждается в серьёзной корректировке, поскольку, хотя и не существовало такой же формализованной системы регистрации религиозных объединений, как сегодня, **любая религиозная деятельность, включая проповедь, была строго регламентирована, контролировалась и фактически требовала официального разрешения** — под видом «регистрации» или «учёта». Уже с 1929 года, с принятием **Положения о культах**, все религиозные объединения обязаны были регистрироваться в органах местного советского управления (исполкомах), и только зарегистрированные группы имели право вести богослужения и использовать помещения; проповедь вне храма, распространение литературы, проведение собраний и обучение детей религии — всё это требовало разрешения властей и было практически невозможно без формальной регистрации. Более того, **проповедь вне закреплённого за общиной здания** (например, на улице, в парке, в частном доме) считалась нарушением закона и каралась административно или уголовно — по статьям о «нарушении законов об охране вероисповедных культов» или «антирелигиозной пропаганде». С 1961 года, с введением **Указа Президиума ВС СССР «О усилении ответственности за нарушения законов об охране культовых зданий и сооружений»**, контроль ужесточился: даже собрания в частных квартирах (так называемые «домашние церкви») расценивались как незаконные, если не были санкционированы; проповедники, действующие без регистрации, подвергались арестам, ссылкам, помещению в психиатрические больницы, а их литература изымалась как «антисоветская». Особенно жёстко это применялось к пятидесятникам, баптистам, адвентистам и другим протестантским течениям, которые отказывались регистрироваться в государственных союзах (например, в Церковно-религиозных советах при Совете по делам протестантских культов), что автоматически делало их деятельность вне закона. Таким образом, **в СССР не просто существовала обязательная регистрация — она была условием минимальной легальности**, а любая проповедь без неё расценивалась как подпольная, враждебная государству деятельность, подлежащая пресечению. Разница с современной Россией не в отсутствии регистрации, а в том, что **сегодня система формально признаёт право на миссионерство при соблюдении условий**, тогда как в СССР религиозная деятельность изначально считалась пережитком, подлежащим постепенному уничтожению, и регистрация использовалась как инструмент контроля и отсева «нежелательных» групп. Даже в периоды относительной либерализации — например, в 1920-е или временно в 1960-е — проповедь без ведома властей каралась, а «самовольные» общины уничтожались. Следовательно, утверждение, что в советское время можно было свободно проповедовать без регистрации, является мифом, основанным на романтизации прошлого: реальность была такой, что **отсутствие регистрации означало не свободу, а риск репрессий**.

Ограничение миссионерской деятельности в РФ было существенно ужесточено после принятия "пакета Яровой" в июле 2016 года, который внес поправки в ряд законов, включая Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях", причем эти меры были представлены властями как необходимые для противодействия терроризму и экстремизму, а также защиты от "деструктивных культов", что стало предметом острой критики со стороны правозащитных организаций и многих религиозных общин, усматривающих в них необоснованное ограничение свободы вероисповедания и дискриминацию в отношении религиозных меньшинств. Закон определяет миссионерскую деятельность крайне широко: как любое распространение информации о вероучении среди не являющихся членами религиозного объединения лиц с целью их вовлечения, что включает не только публичные проповеди и раздачу литературы, но и частные беседы, если в них усматривается цель обращения, что создает значительную правовую неопределенность и риск для обычных граждан, не являющихся формальными миссионерами. Вести такую деятельность теперь могут исключительно официально зарегистрированные религиозные организации, тогда как незарегистрированные религиозные группы, которые часто являются небольшими или новообразованными общинами, полностью лишены этого права, что фактически вынуждает их либо проходить сложную и длительную процедуру регистрации, либо уходить в подполье, лишаясь возможности открыто делиться своими убеждениями. Физические лица, включая рядовых верующих, могут заниматься миссионерской деятельностью только от имени зарегистрированной организации и лишь при наличии при себе документов, подтверждающих как их принадлежность к данной организации, так и их конкретные полномочия на ведение такой деятельности, что делает невозможной любую спонтанную или личную проповедь на улицах, в парках или в общественном транспорте, если у проповедника нет соответствующей бумаги, а отсутствие такого документа при "свидетельствовании" своей веры может быть расценено как административное правонарушение. Места разрешенной миссионерской деятельности строго ограничены: это культовые здания, специально отведенные помещения, места паломничества и кладбища, а также жилые помещения, но только если это не нарушает прав соседей; проведение мероприятий в иных публичных местах требует обязательного согласования с местными властями и четкой привязки к конкретной зарегистрированной религиозной организации, что делает почти невозможным традиционную "дверь в дверь" проповедь или уличные акции для многих конфессий, а также проведение религиозных мероприятий в неспециализированных помещениях (например, арендованных конференц-залах) без получения дополнительных разрешений. Иностранные граждане также сильно ограничены: они могут заниматься миссионерской деятельностью только как уполномоченные представители зарегистрированной в РФ религиозной организации, лишаясь возможности самостоятельного проповедования или представления иностранных религиозных групп без российского юридического присутствия, что является значительным барьером для международного религиозного обмена. Помимо прямых запретов, закон также содержит общие формулировки, запрещающие использование миссионерской деятельности для разжигания розни или создания угроз, которые могут быть интерпретированы очень широко и использованы для преследования религиозных групп, чьи действия не вписываются в официальное видение. Нарушения этих норм влекут за собой значительные административные штрафы для физических, должностных и юридических лиц, которые могут достигать миллиона рублей, а для иностранных граждан – административное выдворение, что создало атмосферу страха и вынудило многие религиозные меньшинства к самоцензуре и значительному сокращению своей публичной активности, даже если они зарегистрированы, чтобы избежать спорных ситуаций и потенциальных юридических последствий, а также привело к фактическому исчезновению активной прозелитической работы со стороны многих "нетрадиционных" для России конфессий, что, по мнению критиков, и является одной из скрытых целей законодательства, направленного на подавление конкуренции для более крупных и "традиционных" религиозных объединений.